ПРО
МАГЕЛЛАНОВ, СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ И ПАПУАСА
Я
птица гордая, но ..баннуутааяя!!!
Ворона
...на
глубине, мн.., работают водолазы, нна..,
Начальник
пресс-службы Северного флота
Озеро
Верято сильно вытянуто в длину, и однажды мы
с Шуриком решили сходить на лодке к
ближнему краю, километров на пять, где, по
слухам, в озеро впадала лесная речушка,
название которой я, к сожалению, забыл.
Байдарки – судна суперскоростного по
сравнению с “резинкой” – в распоряжении
нашем не было, но если есть желание, то фигня
война, нешто мы не панки? Короче, мы решили
стать Магелланами местного разлива и пойти
к загадочной речке на доступной резиновой
черепашьей скорости.
Мы
рассекали водную гладь пару часов без
проблем, при попутном ветре и встречном
солнце. Терпеть не могу тренажерные залы –
за ради чего двигать и дёргать никчемные
железки? Никакого смысла, скучно. Захотите
покачать руки – лучше пройдите на вёслах на
резиновой лодке против ветра пару часиков.
И приятно, и полезно.
Но
когда мы начали приближаться к цели,
появились первые проблемы. Маленький
экскурс в историю: по каким-то причинам
озеро Верято имеет полуискусственное
происхождение. Оно раньше (лет пятьдесят
назад) было намного меньше, а потом где-то
что-то запрудили, и озеро стало больше и
глубже. А практика здесь в том, что вблизи от
берега немеряно затопленного леса. Прямо из
воды частоколом торчат толстые серые
стволы и коряги, в воде их обвивают
водоросли, кувшинки и прочая растительная
пакость. У того берега, к которому мы шли,
озеро сужалось, и частокол этот был
сопоставим с джунглями. Он тянулся метров
на четыреста, стволы достигали в высоту
пяти-шести метров, а уж подводных коряг и
ветвей было вообще до чёрта. Проблема
заключается в том, что смертельно опасно
там плыть на более-менее приличной скорости.
Ветка, торчащая из воды на пару сантиметров,
может быть острой, как штык, и баллон лодки
она вскроет с подобающей лёгкостью. Как там
идти на байдарке, я в принципе не понимаю.
Инерция у неё очень приличная, радиус
поворота больше раз в десять, чем у “резинки”,
которая может развернуться буквально на
месте, а уж про осадку я вообще молчу... Хотя
по возвращению мне Костик небрежно заявил,
что три-четыре года назад он на байдарке
спокойно прошёл до речки, а потом – по речке
вверх, при этом ничуть не напрягаясь. Лично
я не знаю, как это возможно, но Перчик – он и
Африке Перчик. Знаете, кто лучший в мире
байдарочник (волейболист, преферансист,
рыболов, лесоруб и т.д.)? Правильно, это Костя,
гы...
Шурик
взял на себя функции штурмана, предупреждая
заблаговременно о всяких мерзопакостных
паскудствах по курсу. Вёсла всё чаще
использовались в качестве багра – я просто
отталкивался ими от серо-бурых стволов.
Метров через двести, когда мы плыли
фактически по мёртвому лесу, глубина, по
всей видимости, стала
резко уменьшаться, и к подводным
корягам прибавились водоросли, сплошным
ковром покрывающие поверхность воды. Темы
для разговора внезапно исчерпались;
осталась исключительно тема навигации,
щедро сдобренная узкопрофессиональным и
непечатным сленгом. Славный цветок,
именуемый в народе “кувшинка”, получил
название “сраная жёлтая п..здня”. Потом,
ещё метров через сто грести стало вообще
невозможно – вёсла просто путались в траве.
Коряг, по счастью, стало меньше, и водоросли
вдруг сменились огромным полем жёлтых
кувшинок, которое шло метров на сто, до
самого берега. Я ткнул веслом вниз, и вдруг
достал дно. Глубина была где-то метр, мы с
Шуриком покинули лодку и повели её на
верёвке к берегу, проваливаясь ежесекундно
в донном иле. Обогнув маленький островок из
камыша и осоки, мы, наконец, увидели устье
речки, название, которой я так и не вспомнил.
Речка была в своём роде уникальной.
Песчаное дно, чистейшая вода, чище даже, чем
в самом озере, очень быстрое течение,
создающее песчаные наносы на берегах, дикое
количество мальков там, где помельче, и
реальной рыбы там, где поглубже, отличают
несколько эту речушку от её подмосковных
аналогов. Раков, правда, я не видел, но они
вроде как ночные животные, а днём дно тут
просматривается в заводях на полтора метра
только так, что раков, должно быть, не
прикалывает.
Мысль подняться вверх на лодке была
оценена как на редкость бредовая из-за
быстрого течения и крайне малой глубины.
Потому лодка была оставлена на отмели, а мы
со штурманом пешком поднялись по речке
метров на двести. Чего очень жаль – не взял
я фотик, а вернуться ещё раз туда как-то не
сложилось. Там были такие виды, которые бы
сделали честь любому рекламному календарю,
и вообще в тех пейзажах сказки снимать –
одно удовольствие режиссёру и одно мучение
грузчикам аппаратуры, гы. Напившись воды,
понаслаждавшись красотами и пожалев уже
хрен знает какой раз о том, что некая особа с
нами сюда не выбралась, я вспомнил, что дико
хочу жрать. И мы, вздохнув, поплыли обратно.
Ха, легче сказать, чем сделать! Обратно
пришлось плыть против ветра, и к концу
плавания я так за..бался, что с трудом
покинул лодку. По времени наш вояж занял
почти шесть часов, из них три часа – дорога
обратно, и минут пятьдесят мы протусовались
на речке.
А в этот же день у нас была проведена
целая спасательная операция. Собственно,
всё случилось крайне буднично. Просто
Борисов запутал ценную блесну метрах в
пятнадцати от берега, в корягах и
водорослях. Дно на озере Верято идёт резко
под уклон от берега, и даже в семи метрах от
берега достать дно ногами очень сложно. Там,
как правило, не менее четырёх метров. Серёга
же, пытаясь поймать реальную щучару, как я
понимаю, изо всей силы зашвырнул блесну на
пятнадцать метров, где она запуталась.
Блесна была клёвая, причём в здешних краях
особо дефицитная, и потому решено было
вытаскивать. На месте утонувшей блесны
собралась целая экспедиция – найденная
нами в камыше рядом с лагерем самопальная
деревянная
лодка, на которой с надменным видом
сидел виновник этой бодяги со спиннингом в
руках, обеспечивающее судно поддержки под
командованием капитана Романенко, за
которое держалась русско-грузинская
бригада ныряльщиков – я и Костик. Было
использовано даже специальное, не имеющее
никаких аналогов в радиусе как минимум
километра, высокотехнологичное импортное
оборудование – отцеп. Короче, всё было
подготовлено, и операция началась.
Я
распутал и отцепил в двух местах леску от
водорослей на глубине примерно двух с
половиной метров. Казалось бы, одна строчка
– распутал и отцепил. Вот уж хрен! Смысл
процесса был таков: нырнул с открытыми
глазами, держась руками за леску, прошёл по
ней вниз, причём плывёшь вниз на одних ногах,
увидел, где фигня вышла, и попробовал
распутать или аккуратненько дёрнуть.
Воздух, тем временем, имеет обыкновение
заканчиваться. Успел или не успел – надо
выныривать. Вынырнул и отдышался,
зафиксировав себя на борту судна поддержки,
и снова вниз. За это время лодку со
спиннингом снесло ветерком, и тем, кто на
лодке, нужно снова выходить на место работ,
что тоже непросто.
Если кто не верит в сложность процесса,
тому я советую попробовать подобрать с воды
небольшой предмет, типа пластиковой
поллитровой бутылки или детской резиновой
игрушки-пищалки,
сидя в то же время на вёслах в резиновой
лодке. Утомительный процесс на самом деле.
Когда я понял, что после двух отцепов леска
уходит дальше вниз метра на два к здоровой
коряге, мой энтузиазм слегка ослабел, и за
дело взялся свежий Костик. Он поступил
очень и очень грамотно, отломав попросту
эту двухметровую корягу, и мы, бултыхаясь в
воде, стали снимать леску с плавающей
коряги. Сняли. Но леска снова уходила вниз.
СССУКА!!! Помянув мысленно Борисова
непечатным словом, я ушёл на пару метров
вниз, и, наконец, увидел, конец кошмара.
Клятая блесна зацепилась за какую-то сраную
кувшинку. После вырывания факаного
цветуёчка с корнем блесна была освобождена,
а я чуть не сдох. Девочка Таня купаться
пошла – в понедельник нырнула и в среду
всплыла. Всплыл бы я героем, ню-ню. Мораль
сей басни такова – покупайте акваланги...
Реально, приятно теперь вспомнить всё это
мозгоё..ство со спасательными работами. В
заключение вспомню о том, что Младший Шарик
назвал блесну “Курском”, а автор этих
строк предложил Борисова показательно
расстрелять. Вместо этого в слегка
сокращённом составе мы пошли играть в
волейбол. Сократились же Шарик с Тимкой и
Романенко.
Игра
шла хорошо; меня в то время волейбол ещё не
напрягал. Но, услышав дикий
вопль “Александра, ты была права, я –
Очкастый Пидор!”, мы как-то автоматически
сделали паузу в игре, чтобы детально
изучить открывшуюся нашему взору картину.
Прибежавший снизу Дима являл собой нечто
среднее между простым папуасом и папуасом
нетрадиционно ориентированным. Девчонки
разрисовали его зелёнкой так, что любо-дорого
было посмотреть. Это надо же – навести
целый макияж на лицо при помощи только лишь
зелёнки, нарисовать ей же фрагменты
женского нижнего белья, а также просто
всякие развесёлые картинки. Сложно описать
словами такое шоу – его надо видеть. Между
прочим, я очень обязан Диме. В связи с тем,
что всю зелёнку извели на него, днём позже
её не хватило на меня, когда я, пав жертвой
самопального самогона, словил клин и
наделал массу пакостей окружающим, как-то: будучи
ведущим, устроил игру в мафию без чёрных
карт (кто играл в мафию, тот осознает всю
замедленную гадостность поступка), подорвал
в костре баллончик-аэрозоль от комаров, при
этом никому ничего не сказав, а также (ввиду
полной амнезии опираюсь исключительно на
свидетельства окружающих на следующий день)
просто так наговорил
Диме массу совершенно незаслуженных, но
особо рафинированных и изысканных гадостей.
Печальней всего то, что при этом я (опять
же судя по рассказам очевидцев) абсолютно
не выглядел пьяным, и народ долго не
врубался, что к чему. Поэтому неприличное
слово у меня на лбу Тимка с Бивисом
старательно написали йодом. Надпись
прожила лишь до первого умывания, и потому
моральный ущерб, причинённый мне, я
существенным не считаю. Гадости, устроенные
мной в тот вечер, в принципе, заслуживали
куда как более жёсткого глума. Можно
сказать, я легко отделался.
Местный
самогон (“рогатый” по выражению Костика)
вообще творил с людьми странные вещи. Я был
в лёгком шоке, когда узнал, что
нахватавшаяся его Тимченко под утро взяла и
переплыла озеро. Туда и обратно. Без
преувеличения, это километра полтора.
Причём все остальные уже разбрелись спать
по палаткам, и, если бы в поостывшей за ночь
воде с Ольгой что случилось, никто не то что
бы не спас, а ничего бы даже и не узнал.