ПРО
ПОГОДУ И НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
Во
всякой мудрости много печали, и тот, кто
умножает знания, умножает и скорбь
(Марк
Аврелий)
Место
для лагеря в этом году было у нас лучше
некуда. Ландшафт на берегу вместе с лесной
дорогой резко уходил наверх, и получался
такой вытянутый холм вдоль берега, весь
покрытый лесом. Спуск с холма к озеру был
довольно крутым, градусов в сорок пять, и
прекращался на уровне метров семь до воды.
Там была как раз подходящая площадка под
наш скромный лагерь. Видна она была только с
озера – со стороны леса нас закрывал
изогнутый холм. Через пару дней на холме мы
разметили волейбольную площадку. Такой вот
нормальный здоровый интим.
А
погода? Что ж, вначале она была превосходной.
Точнее, её как раз хватило на то, чтобы
добраться на грузовике до озера, найти
место для лагеря, обожравшись попутно
земляникой и черникой в процессе, набросать
лагерь в общих чертах, поставить палатки,
накупаться в чистейшей воде озера до
одурения, надуть лодку, пожрать и
отправиться на лодке в первое плавание по
озеру. Команда лодки насчитывала троих:
меня – капитана и двигателя одновременно,
Романенко – штурмана, и Младшего Шарика,
грамотно исполняющего функции шоумэна,
хотя я и назвал его попросту п..здоболом.
Мы
шли и шли по озеру на лодке, дошли до какого-то
заросшего высокой травой острова и
десантировались. Последняя мысль была
неудачной, остров был буквально
оккупирован немецко-фашистскими муравьями,
обуви не было ни у кого, и как англичане в
Дюнкерке, мы были буквально сброшены в море,
сиречь в озеро. От всей души пожалев об
отсутствии в нашем распоряжении напалма и
насулив кучу гадостей муравьиному племени,
мы продолжили плавание по направлению к
одному дружественному лагерю.
Ветер
от чего-то стал крепчать. Внезапно
появились облака, сперва белые. Мы не вняли
этому ненавязчивому предупреждению и
продолжали следовать своим курсом. Облака,
тем временем, поменяли цвет на серый, а
потом на тёмно-синий, поднялась волна, и мы,
наконец, что-то поняли. До берега было
полчаса на форсаже, или минут пятьдесят “экономическим”
ходом. Но напрягаться было влом. Мы шли
некоторое время даже не “экономическим”, а
“прогулочным” ходом, беспрестанно
прикалываясь и поливая друг друга водой.
Первых
капель не было. Ливануло сразу, и даже не как
из ведра, а как из пожарного насоса. Форсаж я
дал сразу и без малейшего раздумья. Минут
через пятнадцать мне всё надоело, берег
казался близким, вода – тёплой, и я решил
идти до берега вплавь. Весьма спортивно и
похвально.
Я
изо всех сил и в меру скромных способностей
старался плыть быстрым классическим кролем,
но берег не приближался с должной скоростью.
Начали вовсю бить молнии – “грибной”
дождик перерос в конкретную грозу.
Романенко всегда был догадливым и в темпе
подогнал ко мне лодку, я влез в неё кое-как, и
мы рванули к берегу в режиме ускоренного
форсажа. Лодка была мокрой, и током нас
могло ёбнуть только так, как не хрен делать.
Плюс ко всему мы замёрзли не хуже негров где-нибудь
под солнечным Ханты-Мансийском. Грела мысль,
что на земле нас ожидают двенадцать литров
водки. И никаких “пить завтра”! Нужно
только доплыть!
Быстро
выбравшись из лодки и втащив её на берег, мы
ломанулись в самую большую палатку, ещё год
назад названную “женским общежитием”.
Естественно, к тому моменту
там собрались все. Сейчас уже сложно
вспомнить, кто предложил выпить за погоду,
то ли Младший Шарик, то ли Шура, то ли
Романенко (он же Дима, он же Очкастый Пидор с
лёгкой руки Александры). Но то, что водку
героически принёс из другой палатки Шурик,
сомнению не подлежит. Именно тогда родилась
страшная в своей гениальности идея новой
технологии бухания – пить всем из одной
кружки. Очень уж геморно было наливать
каждому в персональную ёмкость. Поэтому
водку залили в одну большую кружку и
пустили её по кругу. Гениальность
заключается в том, что при использовании
такой технологии ты никогда никого не
обидишь недоливом. Более того, так как
практически никого из собравшихся я не могу
назвать жадным, нет необходимости быстро
пить, чтобы тебе хоть что-то осталось. Можно
легко сделать свой скромный глоток, не
делая второй, чтобы прикончить оставшееся.
Из-за того, что кружку с нетерпением ждут в
другом конце круга, прикладываться к ней
надолго выглядит неприличным, да и непросто
выполнить это технически. Система напрочь
исключает таких людей, как один мой
приятель, с которым мы конкретно бухали в
Ярославле. Все пьют практически одинаково.
Зависимость между размерами человека, его
глотком и степенью опьянения можно считать
линейной. Короче говоря, новая технология
всем показалась чрезвычайно гуманной,
демократичной и совершенно не склоняющей
людей к пьянству...
НЕ
ФИГА 10 РАЗ!!! НИКАКИМ ГУМАНИЗМОМ ТАМ И НЕ
ПАХНЕТ! Но об этом позже. Так или иначе,
первые десять тостов были за погоду и за
солнце. Появились гитары, процесс пошёл.
Весьма и весьма скромно, хотя читатель и
вряд ли в это поверит. Всё дело в темпе жизни,
который разительно отличается от
привычного московского – нет нужды куда-то
торопиться. И, будто услышав наши чаяния,
через пару часов дождь перестал, небо стало
снова идеально чистым, и мы увидели закат
над озером во всей красе. Это
не просто красиво, это чудесно, wonderful.
Когда солнце уходит за сосны и воду под шум
мокрого леса, плеск рыбы и пение вечерних
птиц – это неподражаемо. А такого неба я не
видел больше нигде, ни на Озерне, ни в Старой
Рузе, ни в Алуште, ни в Анапе, ни в Брайтоне,
ни на Мичигане, ни даже на озере Монро на юге
Индианы, куда мы когда-то забрались в поход
по-американски. На Монро тоже было очень
красивое небо на закате, но там преобладали
совсем другие краски – небо было красно-фиолетовым.
А здесь, на юге Псковской области, небо
имеет пронзительный тёмно-голубой цвет,
именно тёмно-голубой, а не синий. При этом
высоко в небе парят перистые облака, и
заходящее солнце красит их в самые разные
цвета, начиная от красного и жёлтого,
заканчивая розово-фиолетовым. Смотришь
долго, и с удивлением вспоминаешь о том, что
ты можешь говорить...