Watch
out, – the
World’s behind you,
There’s
always someone around you
Who
will call –
It’s
nothing at all...
(L.
Reed)
ПРО
ТО, КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ
На
наших глазах исчезают потери, душа
выпускает скопившийся страх...
(Е. Летов)
Чем
хорошо детство, так это тем, что любая мало-мальски
приятная мелочь существенно повышает
настроение, а подчас даже создаёт ощущение
праздника. Будь то купленное на
сэкономленные пятнадцать копеек мороженое,
забитый гол, пятёрка по математике или
покупка папой классного чёрного ящика с
красивыми чёрными кнопочками, сиречь
видеомагнитофона. Плевать, что папа не
разрешает нажимать на эти кнопочки, и что
эта покупка достаточно косвенно относится
к тебе лично. Глобальные события типа
нового года или дня рождения вообще
представляют собой феерию. Этот день ждёшь
и морально готовишься, не раз и не два
засыпая с блаженной улыбкой. И маленькие
неудачи мы переживаем хоть и остро, но не
очень долго. А когда взрослеешь,
необыкновенная острота ощущений куда-то
девается совершенно непостижимым образом.
Жизнь набирает обороты и подминает нас всех,
так или иначе, в той или иной степени. Как-то
незаметно радости становятся всё более
летучими, а горе всё более жгучим. Мы
перестаём обращать внимание на мелочи,
уходя с головой в Дела. Иногда возникает
желание бросить всё, куда-нибудь свалить, но
мы списываем это на усталость после
насыщенного дня, депрессию – у каждого есть
свой список
причин.
В
стремлении вернуть детские ощущения хоть
на некоторое время некая компания из десяти
человек забилась в поезд “Москва – Великие
Луки – Себеж”. Поезда дальнего следования
окутаны всё ж таки характерной романтикой,
и её не портят ни дикая жара в плацкарте, ни
оскаленная проводница, ни тёплое пиво, ни
потные женщины. “Любовь – это поезд “Москва
– Ленинград””, как пел Башлачёв.
Закупленное в достаточном количестве
тёплое пиво мирно струится внутрь,
оскаленная проводница неопасна до 23-00, а к
жаре и потным женщинам уже попривыкли.
Москва, обиталище крикливых, грязных и
вонючих толп, послана с редким единодушием.
Мы едем, едем, едем! Поход всё-таки состоялся,
хотя нет ни курсанта Артамонова, ни Динамы
Оли, ни Фоминой... Другая моя знакомая, вся
такая загадочная и вся такая неожиданная,
забила на поход, несмотря на мощную
психологическую обработку. Конечно,
нашлась тысяча причин – реферат к
аспирантуре, мне-де надо бы быть в Москве в
июле, может что-нибудь случиться и т.д. и т.п.
Но, скорее всего, она ударилась в своё
нормальное состояние, заключающееся в “поисках
себя”, и сводящееся, на мой взгляд, к
беспрестанному мозгоё..ству. Лично меня это
не особо задевает, но первейший вопрос,
который нужно решить, если мы говорим о
походе, - это вопрос кадров. Поход –
не поездка в дом отдыха или на море, где
можно послать всё и всех подальше, устроив
отдых по собственному усмотрению. В походе
все так или иначе коррелируют друг с другом.
Именно потому я был и остаюсь сторонником
комплексного, “портфельного” подхода к
таким мероприятиям. Иначе говоря, в поход
людей нужно подбирать поштучно, и хорошо
всё просчитав. А когда есть костяк, имеет
смысл заложить в систему и фактор
неопределённости, добавив в коллектив
принципиально новых людей. Каждый человек
просто таки обязан привнести собой некий
интересный элемент в общую атмосферу.
Балласту в походе не место. Потому я
выдернул в поход Шарика, у которой были
определённые сложности и которая вначале,
вопреки своему желанию, идти с нами не
планировала. Уж не знаю, как у неё не
сплавилась трубка от моих энергичных
поливов.
Потому, собственно, я и обрывал телефон
той загадочной и неожиданной девушке.
Ничего личного. Просто возвышенное и
духовное мозгоё..ство в умеренных дозах нам
бы не помешало, а ей наше общество пошло бы
на пользу. Ну да ладно, кто убит, тот убит.
Или по-англицки: Let
the
dead
bury
their
dead,
хоть и мрачновато, пожалуй.
Пока
поезд, постукивая колёсами на стыках
рельсов, попёрдывая и покряхтывая на
стрелках, потихоньку выбирается из
окрестностей Рижского вокзала, мы с
Костиком стоим у опущенного окна и
пребываем в размышлениях. Мысли Перца мне,
понятно, неведомы. Мои темы рознятся между
Вечным и Насущным. Так, имеется типа
лёгкая грусть о том, что со мной не поехала
та, которую очень хотелось бы видеть рядом.
Печаль моя светла... Самое странное, что мои
методы психологической обработки не могут
быть применены в этом случае. Не получается.
Совсем, так сказать, другая статья баланса.
Но вот Костика его подруга Марта проводила
на поезд, приехав внезапно на вокзал, а меня
никто так и не провожал... Эта печальная
частность плавно переходит в мысль о
гадостном устройстве мира в целом, которая
в свою очередь возвращается в частность
совсем мрачную, касаемо наших с Костиком
соседей по купе, какой-то непонятной
полуеврейской семейке из папы, мамы и
прыщавого мальчишки с кепкой, лет двадцати
трёх. Я ни в коей мере не антисемит, но вся
семейка оставляет впечатление пациентов
маленькой психиатрической больницы. Ладно.
Мне здесь только спать, да и не факт, что
получится. Всё равно все наши едут в
соседнем плацкарте, только мы с Перцем
оказались в купе ввиду отсутствия должного
количества плацкартных билетов и ввиду
желания Анечки ехать вместе с братом. Хм,
пустячок, а как приятно. У меня есть всегда
тихое место, куда можно свалить от общего
шума, который мы обязательно устроим в
соседнем вагоне.
Тут
поезд проезжает мимо какой-то фигни красно-оранжевого
цвета, стоящей в тупике на запасном пути, на
которой написано “Автомоторисса”. Или “автомототрисса”?
Не вспомню уже. Мы с Костиком начинаем
синхронно ржать. Это тянет на первый прикол
похода. Девушка, вы ассоциируетесь с
автомотриссой... автомотриздец...
автомотрисун долбаный... от автомотриссы
слысу... ах ты автоху..трисса драная...
Автомотрисса Петровна, а не пошли бы вы на х..!
И вот в таком аспекте.
В
плацкарте уже дым коромыслом. Два ящика
пива делают своё дело. Зажигают все,
особенно Александра и Романенко. Народ
оттягивается, не выходя, правда, из светских
приличий. Если написать с нас сейчас
картину, я бы предложил название “Вальс
ожидания”. Плагиат, конечно, достойный – у
Суханова есть очень клёвая песня с таким
названием. Хотя вальсом как таковым тут и не
пахнет, его танцуют медленно. В вагоне
душновато, и мы выскакиваем на каждой
остановке подышать свежим воздухом.